Завсегдатаям давно знаком принцип формирования репертуара Камерной сцены. Он составляется из редко исполняемых, иногда совсем забытых произведений, причём очень часто зрителям предлагается овладеть сразу двумя опусами и заодно оценить, насколько искусно они объединены в целостном спектакле. «Сын мандарина» Ц. Кюи и «Соловей» И. Стравинского продолжают эту традицию.

Эти самобытные оперы — обе написаны на сюжеты из китайской жизни — не являются частыми гостями на сценических подмостках (особенно «Сын мандарина», настоящий раритет). Большой театр этот пробел восполняет: Алексей Верещагин (дирижёр-постановщик), Алексей Франдетти (режиссёр), Виктор Антонов (художник) и группа их соавторов совместно с Государственным академическим Центральным театром кукол им. С. В. Образцова создали необычный спектакль с участием кукольных персонажей. Зрителей ждёт представление, в котором составляющими оперного спектакля станут элементы китайского масочного театра и кукольного театра теней.

Броский, узнаваемый китайский колорит, палитра красно-оранжевых, по-осеннему ярких красок создают органичный «фон» контрастным частям спектакля: шутливой комедии «Сын мандарина» и поэтической притчи, которую представляет собой опера «Соловей».

Одноактная комическая опера «Сын мандарина» Кюи (либретто Виктора Крылова) была написана в 1859 году и тогда же впервые поставлена. «Соловей» создавался на протяжении шести лет (1908-14). Премьера этой трёхактной оперы Стравинского (либретто Степана Митусова и самого композитора) состоялась в 1914 году. И если «Соловей» впервые «запел» на сцене Парижской оперы, то «Сын мандарина» был сыгран как любительский спектакль — в Санкт-Петербурге, в доме родителей Мальвины Кюи, урождённой Бамберг, супруги композитора, которой и посвящена эта опера.

Камерность первого показа «Сына мандарина» ограничивалась не только домашней обстановкой, но и очевидным отсутствием оркестра: в квартире Бамбергов его роль взял на себя Милий Балакирев, аккомпанировавший солистам на фортепиано. (Изначально опера существовала только в клавирном варианте. В 1860-е годы Балакирев сделал её оркестровку, ноты которой впоследствии были утеряны.) Увертюру Балакирев и Кюи исполнили вместе в четыре руки. «Премьерный состав» включал как известных музыкантов — композитора Модеста Мусоргского (Мандарин), солиста императорской труппы Петра Гумбина (Зинзингу), так и певцов-любителей, среди которых была сама Мальвина (Йеди), генерал-лейтенант (с 1883 года председатель дирекции санкт-петербургского отделения Императорского Русского музыкального общества) Константин Вельяминов (Зай-Санг) и Л. Чернявский (Мури).

Первое профессиональное исполнение «Сына мандарина» состоялось в 1878 году в санкт-петербургском Клубе художников. В сопровождении оркестра под управлением выдающегося дирижёра Войтеха Главача на сцену вышли знаменитые певцы: Станислав Габель (Мандарин), Владимир Алейников (Зинзингу), Ольга Скальковская (Йеди), Пётр Лодий (Мури) и Николай Унковский (Зай-Санг).

Что касается премьеры «Соловья», то она проходила в рамках «Русских сезонов», организованных Сергеем Дягиевым. Дирижёром выступил Пьер Монтё, режиссёром — Александр Санин, сценографом и художником по костюмам — Александр Бенуа, балетмейстером — Борис Романов. Опера исполнялась на французском языке в переводе Мишеля Кальвокоресси. В спектакле принимала участие Аврелия-Цецилия Добровольская (солистка Большого театра в 1910-19), которая исполнила заглавную партию, Фёдор Эрнст (с 1911 — солист, с 1918 — режиссёр Большого), выступивший в роли Третьего японского посланника, а также Иван Варфоломеев (Рыбак), Мария Бриан (Кухарочка), Павел Андреев (Китайский император), Александр Белянин (Камергер), Иван Гуляев (Бонза), Елизавета Петренко (Смерть), балерина Вера Фокина вторая, танцовщик Максимилиан Фроман (брат Маргариты Фроман, также участницы дягилевской антрепризы, балерины Большого в 1909-17, впоследствии сыгравшей видную роль в становлении Хорватского и Сербского балета) и другие. Сценическим решением Дягилева, принимавшего непосредственное участие в выпуске постановки, стало необычное расположение исполнителей: певцы находились в оркестровой яме, в то время как на сцене выступал балет.

В Большом театре «Соловей» никогда не ставился, а «Сын мандарина» выдержал две постановки. Первое представление состоялось 11 ноября 1901 года (дирижёр-постановщик Ульрих Авранек, режиссёр-постановщик Василий Тютюнник, художник-постановщик Александр Головин). Второе — 26 марта 1914 года — стало возобновлением прошлого спектакля (дирижёр-постановщик Филипп Оцеп, режиссёр-постановщик Владимир Лосский, художник-постановщик Александр Головин).

Уделил внимание опере Кюи и Камерный музыкальный театр им. Б. А. Покровского. В феврале 1998 года он выпустил собственную версию спектакля — «анахронический апокриф» из жизни композиторов «Могучей кучки», фантазию на тему оперы по либретто В. Крылова. По задумке режиссёра Михаила Кислярова в спектакль были введены новые действующие лица — пять композиторов «Могучей кучки». Идея заключалась в том, чтобы дать представление, как могла бы создаваться эта опера в кругу начинающих «кучкистов».

В постановке участвовали солисты Камерного театра, среди которых были Алексей Морозов и Герман Юкавский. Спустя двадцать пять лет они снова выступят в знакомом спектакле, но уже на Камерной сцене Большого.

Режиссёр-постановщик Алексей Франдетти:

— Для меня всё началось с «Соловья» Стравинского. Я уже очень давно вынашиваю идею этой постановки.

Поскольку опера короткая (три действия идут не более часа — ред.), мы понимали, что нужен второй акт. Долго обсуждали, что же им может быть. В какой-то момент у меня даже появилась абсолютно безумная мысль — взять балет «Волшебный мандарин» Белы Бартока и соединить его с «Соловьём»! Но потом мы решили: для того, чтобы уравновесить такую непростую музыку Стравинского, добавить какую-то развлекательную составляющую в спектакль, надо брать «Сына мандарина» Кюи. («Сын мандарина» для меня во многом — водевиль, поскольку наряду с непосредственно музыкальными сценами в нём присутствуют и большие разговорные.) Так появился первый акт, предваряющий «Соловья».

У этих двух опер есть одна общая линия. Это Китай. Но Китай разный, точнее продемонстрирован разный взгляд (или разный угол зрения) на китайское искусство. В «Сыне мандарина» мы в это «играем»: в какой-то момент происходящее на сцене превращается в некий китайский масочный театр дель арте. А во втором акте — в «Соловье» — уже всё «всерьёз», музыка совсем другая. Но «гений места» всё-таки является мощным объединяющим фактором.

В постановке действуют куклы. Любовь к театру кукол меня настигла год назад. Мы сделали спектакль в театре Образцова, затем в санкт-петербургском Театре эстрады, и я понял, что зачастую куклы могут быть очень выразительны — иногда даже более выразительны, чем живой актёр. Аналогично и вокал может оказывать более сильное воздействие на сознание зрителя, чем разговорный текст. Поэтому мне показалось, что такие «пиковые» театральные парадигмы, как оперное и кукольное искусство, неплохо было бы соединить. Причём, соединить именно на этом материале, ибо и то, и другое — мрачная андерсоновская сказка («Соловей») и водевильный «Сын мандарина» с его несколько «картонным» действием — к этому располагают. Однако вот с куклами театра теней я никогда не работал, и это само по себе очень интересный опыт.

Нельзя сказать, что наш подход к постановке опер — классический. В первую очередь потому, что мы сделали собственную редакцию партитуры оперы Кюи под конкретный состав оркестра. Либретто этой оперы также претерпело изменения. На мой взгляд, диалоги в нём довольно анахроничные. Я обратился к Кей Бабуриной, автору перевода либретто оперетты «Кандид» Бернстайна для моей постановки в Большом (2018 год), с просьбой написать новые диалоговые сцены для «Сына мандарина», и они отлично подошли артистам.

Что касается действующих лиц, мне было не столько важно, кто будет петь, сколько кто будет играть, особенно в первом акте. Потому что «Сын мандарина» — опера «игровая». Артисты должны уметь разговаривать, действовать, как драматические актёры. В «Соловье» же им придётся работать с планшетными куклами. Здесь тоже история не только про вокальное мастерство, но и про умение работать с предметом. Помимо труппы Камерной сцены, в постановке заняты актёры театра кукол, в том числе из Театра Образцова.

Мораль спектакля, как мне кажется, заложена в сказке Андерсена и подхвачена Стравинским в «Соловье»: живое, настоящее искусство (в данном случае — пение живого соловья) всегда побеждает даже самое сложносочинённое, но искусственное воспроизведение музыки.

Премьерная серия представлений пройдёт 30 ноября — 3 декабря на Камерной сцене Большого театра.