«Его искусство было молодо и неувядаемо прекрасно, поэтому время, такое жестокое к другим, перед Леонидом Витальевичем было бессильно. Собинов создал целую эпоху в оперном искусстве», — писала певица Елена Катульская, — «Обладая великолепными качествами певца, музыканта и драматического актера и редким сценическим обаянием, а также особой, неуловимой, „собиновской“ грацией, Леонид Витальевич Собинов создал галерею образов, явившихся шедеврами оперного исполнительства».

Каждая новая роль певца вызывала горячее обсуждение среди театральных критиков и коллег, а также неизменный восторг у публики, каждая трактовка казалась неожиданной, а потом – становилась эталоном. Все отмечали особенный тембр певца – светлый, «лучезарный», «золотой», «кристальный», «подобный дивному музыкальному инструменту», его необыкновенно ясную дикцию, всегда продуманный до мельчайших деталей внешний облик, уникальный для каждой роли пластический рисунок, точность и красноречивость жеста, тонкое музыкантское чутье.

К подготовке каждой роли артист подходил основательно: он тщательно работал не только над музыкальным текстом, но и над словом, обращался к литературным первоисточникам, историческим трудам, изучал эпоху, быт, изобразительное искусство. Интересовался драматическим театром, изучал приемы актеров Малого и Художественного театров. Кроме того, артист и после премьеры продолжал работать над образами, совершенствовал их, искал новые краски и интонации.

Леонид Собинов был солистом Большого театра в 1897-1934 (и его директором в 1917-1918). На сцене Большого он исполнил 35 партий. Первой его ролью стал Синодал в опере «Демон» А. Рубинштейна. Успех молодого певца был выдающимся. Известный музыкальный критик С.Н. Кругликов в газете «Новости дня» писал: «Собинов уже певец: он владеет большим дыханием, понимает, что значит кантабиле, приобрел легато, чужд форсировки, не боясь громадных размеров зрительного зала, применяет к иным фразам эффектное mezza voce… Присоединим к этим данным безупречную по ясности дикцию Собинова, его интеллигентное, сознательное отношение к каждой фразе музыкальной и текстуальной, его гибкую молодую фигуру и вообще счастливую в сценическом отношении внешность».

Эталонным для многих поколений певцов стал созданный Собиновым образ Ленского. Современники увидели в нем воплощенную мечту композитора - «восемнадцатилетний юноша с густыми кудрями, с порывистыми и оригинальными приемами молодого поэта à lа Шиллер» (из письма П. Чайковского Н. фон-Мекк). «Стоило ему появиться на сцене и произнести первую музыкальную фразу, как зрители тотчас влюблялись в него — не только в его игру, в его голос, но в него самого», — вспоминал Корней Чуковский. Его выступление в Петербурге сразу сделало его «известностью», посыпались приглашения из театров Вильно, Киева, Харькова, Кисловодска и других. Газета «Петербургский листок писала: «Какою свежестью, какою искреннею теплотой, какою молодостью веет от бесподобной сценической передачи Собиновым роли Ленского. Сколько неподдельного чувства, чисто юношеского увлечения и трогательной простоты в игре Собинова! Как мягко, красиво, свободно звучит его голос, какое у него чудное mezza voce, как деликатно и выразительно тонко, с какой разнообразной нюансировкой поет он партию. Предсмертную арию он исполняет поэтически. Здесь и мимика и жесты сливались в художественное целое».

Одной из лучших ролей Собинова стал Лоэнгрин. «Какое небесное видение, какой небесный голос!», – писал известный дирижер Артур Никиш, – «Я дирижирую и чувствую, что невольная слеза катится по моей щеке. Скольких Лоэнгринов пересмотрел я на своем веку, но никогда не переживал такого глубоко-поэтического, захватывающего момента». Собинов представил совершенно иной взгляд на Вагнера, его Лоэнгрин был далек от героики, он был не могучим бесстрашным рыцарем, а «иноком» – совсем юным, поэтичным, потусторонним. Известный критик Э. Старк писал: «Вся партия зазвучала в голосе Собинова так, как она никогда не звучала у драматических теноров... Исчезла мужественная окраска, но зато появилась другая, несравненно ближе идущая к делу: светлая, прозрачная. Весь образ предстал как бы овеянный фантастической дымкой».

На сцене Большого театра Леонид Собинов создал множество уникальных образов. Это и Ромео, будто сошедший с полотна Беллини, и «задумчивый, серьезный, духовно красивый» Фауст, и удивительно многогранный Герцог – озорной, азартный, лиричный, и «несомненно, лучший Альфред, какого только видела когда-либо русская сцена» (Э. Старк), и «живое воплощение сына Востока» – Надир, и изысканный, с гётевской «печатью обреченности» Вертер, и «идеальный Де Грие, о котором только могли мечтать Массне и его либреттисты» (газета «Русь»)…

Певец много гастролировал. Он объехал с концертами всю Россию до Дальнего Востока, часто участвовал в благотворительных концертах. С огромным успехом он выступал в Милане, Мадриде, Монте-Карло, Берлине, Париже, Лондоне, Варшаве, Хельсинки, Таллине, Риге, Вильнюсе. После его выступления в Ла Скала газета «La Perseveranza» писала: «Тенор Собинов – целое откровение. Голос его прямо золотой, полный металла и в то же время мягкий, ласкающий, богатый красками, чарующий нежностью. Это певец, подходящий к жанру музыки, которую он исполняет с тонкой модуляцией, с точностью передачи, согласно чистейшим традициям оперного искусства, традициям, так мало свойственным современным артистам. Успех – большой и вполне заслуженный». Леонид Собинов пробовал себя и в режиссуре – осуществил постановку оперы «Богема» Дж. Пуччини в Большом театре.